Пол­ча­са на авто­бу­се и час на мет­ро в один конец. Да ещё в суб­бо­ту и к пер­вой паре. Пона­ча­лу зна­ко­мые удив­ля­лись: “нуж­ны тебе эти копей­ки за семи­нар­ские заня­тия”, а потом сми­ри­лись и толь­ко изред­ка под­ка­лы­ва­ли: “ну, как там твой Ромео-пер­во­курс­ник?”. При­зы­вая на помощь все свои навы­ки пси­хо­ло­га, она ста­ра­тель­но отшу­чи­ва­лась, пыта­ясь не допу­стить вол­ны румян­ца на щеках. На самом деле, пер­во­на­чаль­но воз­ник­ший инте­рес был чисто про­фес­си­о­наль­ным. На его рисун­ки она обра­ти­ла вни­ма­ние сра­зу, как толь­ко они лег­ли на стол кафедры. 

Каза­лось, что они выби­ва­лись, выле­за­ли из серой кучи каран­даш­ных отма­зок по стан­дарт­но­му зада­нию началь­но­го кур­са общей пси­хо­ло­гии: нари­со­вать себя в обра­зе зверь­ка, смот­ря на себя гла­за­ми окру­жа­ю­щих. Пол­то­ра часа доро­ги домой и все сле­ду­ю­щие выход­ные она ста­ра­лась чест­но, как её саму когда-то учи­ли, про­ана­ли­зи­ро­вать мате­ри­ал. Что-то не скла­ды­ва­лось, усколь­за­ло. Ну да, неза­вер­шён­ное фор­ми­ро­ва­ние чёт­кой сек­су­аль­ной пози­ции – зве­рёк-то не пой­ми что: тон­кая талия, хруп­кие пле­чи­ки, длин­ные вол­ни­стые локо­ны, пяти­ко­пе­еч­ные гла­за и, вот уж дей­стви­тель­но, не-при­шей-кобы­ле, неумест­ный и неук­лю­жий член. Парень пре­крас­но осо­зна­ёт, что вуай­е­ризм в совре­мен­ном мире вышел за преж­ние гра­ни­цы, и, види­мо, сам это­го боит­ся. Неуже­ли так силь­но? Все эти пал­ки, копья, про­ти­во­тан­ко­вые ежи, рас­став­лен­ные вокруг несчаст­но­го зверь­ка с чле­ном напе­ре­вес… Нет, это не обыч­ное юно­ше­ское “не под­хо­ди – убъ­ёт”, здесь что-то дру­гое. Всё рас­по­ло­же­но остри­ём к само­му себе. Да ещё и под­пись на самом вер­ху, в цен­тре, вверх тор­маш­ка­ми и в зер­каль­ном отра­же­нии. Как буд­то поста­вить такой авто­граф мог толь­ко кто-то, взи­ра­ю­щий на мир свы­со­ка. Ну да, так и есть – “гос­подь Бог”.
Посте­пен­но, от заня­тия к заня­тию, кар­ти­на про­яс­ня­лась. Лич­ное дело сухо рас­ска­зы­ва­ло о хро­ни­че­ской болез­ни и пере­не­сён­ной в дет­стве опе­ра­ции. Есте­ствен­но, белый билет и отча­ян­ное усер­дие в учё­бе. Как и пола­га­ет­ся физи­че­ски неуве­рен­но­му в себе дев­ствен­ни­ку, под­чёрк­ну­тое необ­ра­ще­ние вни­ма­ния на деву­шек. И всё-таки…
Как-то раз, зимой, когда она, как все­гда, опаз­ды­вая, взбе­жа­ла на крыль­цо учеб­но­го кор­пу­са, огром­ная ста­рая дверь, рас­пах­нув­шись, чуть не сби­ла её с ног, и неук­лю­жая фигу­ра в пла­тье, тор­ча­щем из-под орен­бург­ско­го плат­ка, и огром­ных сапо­жи­щах, про­хри­пе­ла: “Ната­лья Вик­то­ров­на! Вы это, ну вооб­щем, брось­те, отстань­те от него. Не при­ста­вай­те со сво­и­ми экс­пе­ри­мен­та­ми – он ведь врать не уме­ет. А Вам вряд ли понра­вит­ся то, что Вы из него выта­щи­те. Зна­е­те, Вы не одна на него глаз поло­жи­ли. Есть ещё и дру­гие. И были…” – тут девуш­ка осек­лась, что-то про­буб­ни­ла себе под нос, неиз­вест­но чему вдруг усмех­ну­лась и, неожи­дан­но погла­див ворот­ник пре­по­да­ва­тель­ской шубы, побе­жа­ла на лек­цию, бро­сив напо­сле­док: “Будь­те осто­рож­ны, Вы ведь вся такая… пуши­стая”.
Весь день она обду­мы­ва­ла слу­чив­ше­е­ся и к вече­ру план иссле­до­ва­ния был готов. “Сего­дня я хочу про­ве­сти не совсем этич­ный экс­пе­ри­мент” – задор­но про­воз­гла­си­ла она, едва пере­сту­пая порог его ком­на­ты. Он, улы­ба­ясь, отста­вил в сто­ро­ну кофей­ник, подо­шёл к ней, обнял и чмок­нул в лоб. Она почув­ство­ва­ла его напря­жен­ные руки, пыта­ю­щи­е­ся пере­не­сти её на кро­вать. “Подо­жди, я вовсе не это име­ла в виду” – сму­щён­но-лас­ко­во про­из­нес­ла она и, выта­щив из сум­ки блок­нот, про­тя­ну­ла ему: “Нари­суй меня, а?” Её про­ку­рен­ные паль­цы еро­ши­ли его вих­ры, водя по кады­ку каран­да­шом, зажа­тым в дру­гой руке. При­шлось сесть на кушет­ку и нари­со­вать прав­ду: оста­но­вив­ша­я­ся посре­ди пере­крёст­ка маши­на, люди, тол­пя­щи­е­ся у пере­хо­да и шуба с пуши­стым ворот­ни­ком, мет­рах в ста от них, лежа­щая пря­мо посре­ди доро­ги. “Я ниче­го не пони­маю” – сме­ясь, ска­за­ла она – “ты рису­ешь не меня, а шубу” и вдруг рез­ко осек­лась. Око­ло года тому назад, про­изо­шла исто­рия, о кото­рой на кафед­ре пси­хо­ло­гии ста­ра­тель­но замал­чи­ва­ли. Осо­бен­но, после неод­но­крат­ных посе­ще­ний сле­до­ва­те­ля. Сту­дент­ка погиб­ла, попав под маши­ну. Сле­до­ва­тель упор­но наста­и­вал на том, что её кто-то под­толк­нул, моти­ви­руя тем, что чело­век с такой высо­кой сте­пе­нью бли­зо­ру­ко­сти, как он выра­зил­ся, “не попрёт” через ожив­лён­ное шос­се без очков, а очки так и не были най­де­ны. От сле­до­ва­те­ля уда­лось скрыть то, что девуш­ка была, по сло­вам её подруг, “немно­го бере­мен­на”, и вполне воз­мож­но, что спе­ши­ла она как раз из боль­ни­цы напро­тив, покон­чив со сво­ей вне­зап­ной бере­мен­но­стью. Точ­но никто не знал, ни что слу­чи­лось, ни кто мог бы быть к это­му при­ча­стен.
“Монстр” – про­нес­лось у неё в мыс­лях. “А я то, дура с док­тор­ской! Ведь зна­ла и о круж­ке пси­хо­ло­гии в шко­ле, и о его теат­ре-сту­дии. Обвёл меня вокруг паль­ца – “дев­ствен­ни­чек”! Это ж надо было, клю­нуть на про­фес­си­о­наль­но­го лице­дея! Ну лад­но, теперь, глав­ное – спо­кой­но и уве­рен­но выве­сти его на чистую воду”.
- Ска­жи, у Све­ты – это был твой ребё­нок?
Он пожал пле­ча­ми:
- Отку­да я знаю… и тебе-то какая раз­ни­ца… она сде­ла­ла это сама, меня не спра­ши­ва­ла. Если бы я мог воз­вра­щать­ся вече­ром домой и, зата­ив дыха­ние, скло­нять­ся над кро­ват­кой, где спит её ребё­нок…
- Ты бы не смог. Чужой ребё­нок это не для тебя. Ты соб­ствен­ник, и ты дол­жен вла­деть все­ми, ина­че ты их со све­ту сжи­вёшь.
- Сжить Све­ту со све­ту… так и вышло. Но ты не зна­ешь, ей при­шлось бы вый­ти замуж за отца ребён­ка, а она люби­ла меня…
- Да что ты возо­мнил?! Сколь­ко вре­ме­ни вы были зна­ко­мы?
- Доста­точ­но дол­го, для того, что­бы научить её пере­бе­гать доро­гу, где угод­но…
Пере­ве­дя взгляд с неё на рису­нок и как-то рез­ко ссу­ту­лив­шись, он бук­валь­но выва­лил­ся из ком­на­ты. Она задум­чи­во собра­ла свои вещи и, акку­рат­но запе­рев дверь, спу­сти­лась вниз, на ули­цу. Мно­гое надо было обду­мать. И их неустав­ные отно­ше­ния, и его исто­рия, и её, непо­нят­но отку­да взяв­ше­е­ся чув­ство вины.
Она реши­ла прой­тись пеш­ком вдоль набе­реж­ной. На про­ти­во­по­ло­жен­ной сто­роне, при­жи­ма­ясь к пара­пе­ту, мая­чи­ла суту­лая фигу­ра. “Толь­ко бы не сде­лал ещё одну глу­пость!” Не обра­щая вни­ма­ния на доро­гу, она рину­лась напе­ре­рез дви­же­нию. Послед­ним, что она уви­де­ла, был край орен­бург­ско­го плат­ка, пока­зав­ший­ся из открыв­шей­ся двер­цы маши­ны. Сапо­жи­щи посто­я­ли перед ней, а потом ушли прочь, оста­вив висеть где-то навер­ху, высо­ко в небе сло­ва: “Про­сти, пушистик!”