По вос­кре­се­ньям она не люби­ла цело­вать­ся. А он при­шёл сего­дня, пото­му что хоте­лось потро­гать. Сча­стье было завер­ну­то в поло­тен­це, в одной руке рас­чёс­ка, в дру­гой нож­ни­цы.
Они под­хо­ди­ли друг к дру­гу всё бли­же (“какя под­хо­дя­щая пара” – уми­ля­лись ста­руш­ки, вне­зап­но напол­нив­шие ком­на­ту; “какое непод­хо­дя­щее вре­мя” – зло­рад­ство­вал проснув­ший­ся будиль­ник). Она дви­га­лась ему навстре­чу, как Еме­ля, лёжа на кро­ва­ти, а он спе­шил к ней, при­сло­нив­шись к кося­ку двери.

Пора ухо­дить. Вре­мя рабо­та­ло про­тив них изо всех сил, не покла­дая стре­лок, в поте цифер­бла­та. Непо­нят­но отку­да взяв­щий­ся, лука­во улы­ба­ю­щий­ся камер­ди­нер в белых пер­чат­ках мгно­вен­но оце­нил ситу­а­цию и, схва­тив будиль­ник за чув­стви­тель­ные места, выбро­сил его в окно. Вре­мя уле­та­ло стр­ми­тель­но, не огля­ды­ва­ясь, нахло­бу­чив свой послед­ний зво­нок на бро­ви стре­лок.
Он вни­ма­тель­но сле­дил за все­ми пово­ро­та­ми раз­во­ра­чи­ва­ю­ще­го­ся у него на гла­зах из поло­тен­ца сце­на­рия её фигу­ры.
- Зна­ешь, я тут буги-вуги заба­цал:
Она чита­ла кни­ги, смот­ре­ла кино,
Она при­ме­ри­ла про­чи­тан­ную жизнь на него,
Она писа­ла кар­ти­ны, не вяза­ла крюч­ком,
Шеп­та­ла ему по-фран­цуз­ки, неваж­но о чём.
- Это про меня? Про­ме­нял меня? На риф­мы? Суб­ли­ма­ция жан­ра?
И она ста­ла (но с кро­ва­ти не вста­ла) забот­ли­во и ярост­но сди­рать опу­тав­шие его риф­мы. Ритм отле­та­ю­щих пуго­виц замер повяд­шей кучей одеж­ды, из-под кото­рой, мотая голо­вой, вылез дири­жёр, и, вни­ма­тель­но осмот­рев дуэт и све­рив­шись с пар­ти­ту­рой, на кото­рой круп­ны­ми бук­ва­ми зна­чи­лось “Л.Ю.Блю” (“навер­ное, груст­ная тема” – поду­мал он про себя), засу­чил рука­ва, потом, зачем-то зака­тал брю­ки, при­кре­пив их при­щеп­кой, как маль­чиш­ка на вело­си­пе­де, и погнал, раз­ма­хи­вая пал­кой.
Он отки­нул со лба вскло­ко­чен­ный ямб и опу­стил­ся до про­зы, смах­нув при­лип­ший к краю ниж­ней губы поце­луй.
- Если тебе так хочет­ся, давай пори­су­ем на моём теле, толь­ко помни, мой милый, что это всё-таки не каран­даш.
Запы­хи­ва­ясь от жары, небо тяже­ло отды­ши­ва­лось осе­нью, мотая туч­ной голо­вой во все сто­ро­ны, как вылез­ший из воды щенок, и раз­брыз­ги­вая косые струи пота во все сто­ро­ны. Любовь била через край, сочи­лась изо рта, сте­кая с водо­сточ­ных губ и со зво­ном капая в лужи груд­но­го моло­ка.
Зачем она наце­пи­ла эти туфли? Стрип­тиз, или, всё-таки, пора ухо­дить? Сна­ру­жи доно­сил­ся звук её каб­лу­ков, кото­ры­ми дорож­ные рабо­чие дол­би­ли мосто­вую, и послед­ние пуль­са­ции его души, затя­ну­той в тон­кую кожи­цу, неволь­но под­стра­и­ва­лись под этот тороп­ли­вый ритм. На ули­це подул ветер, зака­ча­лись дере­вья и из окна потя­ну­ло её духами.